<h1 id="text_content_item_1" id="text_content_item_1" class="docx-publication-h1">Введение</h1>

Грузия и Украина активно развивают евроатлантический вектор в своей внешней политике. Они готовы в наибольшей степени, по сравнению с другими странами пост СССР, дистанцироваться от России, осуществляя так называемый выбор «или-или». Очевидно, что для руководства двух данных стран важнейшим является евроатлантический выбор, влекущий за собой тотальный отказ от взаимодействия с Россией, что, однако, ослабляет экономические и политические возможности и Украины, и Грузии. Отказ от взаимодействия с Россией способствует принятию антироссийских законов, нападок на русский язык, политический остракизм, активизации противостояния на Донбассе, на фоне которых наиболее активно начинают действовать последователи агрессивного национализма, что делает невозможным смену вектора. При этом статус равноправного партнера для евроатлантического блока не будет предоставлен Грузии и Украине по множеству причин, связанных с конкретными критериями, позицией самих государств ЕС, международной обстановкой. Однако осознание украинским и грузинским политическим руководством невозможности вступления в ЕС приводит к радикализации внутренней политики, что окончательно захлопывает ловушку, из которой уже невозможно выбраться.

Цель данной статьи состоит в том, чтобы определить все факторы, препятствующие воплощению евроатлантических амбиций Грузии и Украины. Это позволит говорить об иерархии факторов и о непреодолимых препятствиях углубления грузинской и украинской евроинтеграции.

Исследование выстроено на основании комплексного подхода, который предполагает выявление внутренних причинно-следственных связей между явлениями, многообразие факторов, влияющих на развитие событий.

<h1 id="text_content_item_5" id="text_content_item_5" class="docx-publication-h1">Исторический выбор и политические игры</h1>

Не секрет, что взаимодействие многих стран постсоветского пространства с ЕС было обусловлено стремлением пристегнуть свои экономики к успешно и быстро развивающемуся интеграционному проекту. В 1990-е гг. ЕС действительно находился на вершине своего экономического развития, что позволило ему начать расширенную политическую миссию по присоединению стран соцлагеря и даже уже вступить на территорию бывшего ССССР, включив в состав страны Прибалтики. Этот шаг показал пример возможного развития ситуации и подчеркнул источники финансирования для других стран бывшего СССР. В этой истории особенно интересно, как быстро страны, вышедшие из советской шинели и заявлявшие о желании восстановить суверенитет, очень поспешили войти в другой союз, хоть и называвший себя демократическим, но серьезно ограничивающим тот самый суверенитет, который страны якобы стремились обрести.

Не менее важно, что страны, устремившиеся в общий европейский рынок, не учитывали тот факт, что он развивался столь успешно именно по причине развала мощного экономического конкурента в лице СССР, открывшего свои рынки и самоустранившегося из глобальной конкуренции. Это также дало возможность ЕС улучшить свои имиджевые позиции и даже встать вровень с США в контексте распространения модели демократии и защиты прав человека. При этом своеобразный коридор и линии связи между постсоветским пространством и ЕС формировали как раз Эстония, Латвия и Литва, ранее бывшие частью СССР и сохранившие разные связи с другими республиками (Эстония выстраивали отношения с финно-угорскими народами, а Литва и Латвия, например, с Беларусью). От них не отставала Польша, стремившаяся к лидерству в регионе и имевшая для этого основания.

Поэтому в вопросах интеграции и взаимодействия ЕС со странами постсоветского пространства присутствуют несколько уровней: стратегия ЕС (коммунитарная стратегия), стратегия государств-членов, которые имеют и свои интересы, подтверждая свой исторический выбор, демонстрируя свою значимость для ЕС и для НАТО, желая также привлечь дополнительные финансы на реализацию масштабных проектов, в частности в продвижении ценностей ЕС.

И в этом контексте две стратегии друг друга и поддерживают и одновременно ограничивают. Например, страны Вышеградской группы и Прибалтики заявляют о необходимой поддержке европейского выбора и даже заявляют о будущем присоединении Украины, Грузии и Молдовы не только к ЕС, но и к НАТО. Так, Польша и Литва называют себя «гарантами» украинской территориальной целостности, призывают Россию вернуть «оккупированные территории», заявляют о себе как о посредниках между ЕС и Украиной, и между НАТО и Украиной, поддерживают полноценное членство Киева в этих структурах. Кстати, они делают акцент на роли НАТО, полагая, что именно присутствие США в регионе делает его стабильным.

Однако эти заявления могут и, как правило, расходятся с общей стратегией и НАТО, и ЕС [6, 7], которым вполне достаточно селективного взаимодействия с указанными странами, тем более что они и так выполняют все распоряжения и принимают нормы в желании подтвердить свой судьбоносный исторический евроатлантический выбор.

<h1 id="text_content_item_11" id="text_content_item_11" class="docx-publication-h1">Непреодолимые препятствия в евроатлантическом движении Украины и Грузии </h1>

Формально ни ЕС, ни НАТО не могут включить в свой состав государства, у которых есть территориальные конфликты и проблемы. Критически важно урегулировать все пограничные вопросы с соседними государствами (так, именно по этой причине Эстония, вступая в НАТО и затем в ЕС, отказалась на время от территориальных претензий к России, хотя и не забыла их).

Более того, например, вступление страны в ЕС и даже заявка должны быть оценены с точки зрения конкретных критериев. Среди них: согласие не только граждан страны-заявителя, но и граждан стран-членов ЕС; политические критерии (стабильность институтов, гарантирующих демократию, верховенство закона, права человека и уважение и защиту меньшинств); экономические критерии (функционирующая рыночная экономика, конкурентоспособность); административные критерии (работа институтов, готовность брать ответственность и обязательства). Готовность страны к вступлению и ее соответствие критериям определяет сам Брюссель и государства-члены. И даже сам статус-страны-кандидата утверждается Еврокомиссией, которая выдаёт рекомендации, на основании которых Совет ЕС начинает переговорный процесс. Важно, что страна может выполнять все рекомендации, находится под жестким контролем, но это не гарантирует ей выступление в Союз в итоге. И сам процесс переговоров о вступлении в ЕС, который растягивается на длительное время, скорее позволяет ЕС, а не стране-кандидату реализовывать свои собственные интересы. Он позволяет Брюсселю внедрять свои нормы и стандарты в разных сферах, выходить на новые рынки, включать новые государства в свою орбиту. И при этом, подчеркнём, позиция отдельно взятого Брюсселя не влияет на положительное решение вопроса. Необходимо согласие граждан всех стран-членов. Вспомним референдум в Нидерландах в 2016 году, из-за результатов которого вопрос об ассоциации Украины оказался подвешенным.

Не менее важен и тот факт, что в настоящее время в качестве потенциальных членов ЕС официально значатся только государства Западных Балкан. По всей видимости, этих стран уже более чем достаточно для ЕС, так как их включение может вызвать череду новых кризисов и даже ухудшить ситуацию с безопасностью. Зачем в таком случае ЕС включать в себя страны постсоветского пространства, с которыми и так уже действуют соглашения об ассоциации, и которые и так выполняют все требования ЕС, благодаря чему тот обеспечивает устойчивые позиции и прибыль.

Однако стратегия расширения остается в повестке ЕС. Он не может отказаться от нее, так как она является органической частью его внешнеполитической миссии, связанной с распространением европейских ценностей, норм, демократизацией, повышением статуса на международной арене, имиджем ЕС. Кроме того, ЕС полагает свою политику расширения политикой экспорта стабильности, что, правда, по факту оказывается не соответствующим действительности. Хотя необходимость передышки в этом процессе была обозначена еще в 2013 году, ЕС не проводит политику отказа в возможном членстве, чем рождает у стран разные иллюзии.

Здесь особенно примечательна позиция Грузии и Украины, которые сообщают о своем европейском выборе.

<h1 id="text_content_item_17" id="text_content_item_17" class="docx-publication-h1">Европейский путь Украины</h1>

Общественность Украины, судя по социологическим опросам, которые регулярно проводит соответствующее бюро в рамках Восточного партнерства, благоволит ЕС. Так, согласно опросу 2020 года у 51% украинцев сложился позитивный образ ЕС, а 64% опрошенных считают отношения Украины с Европейским союзом хорошими. Свыше 63% украинцев признают фундаментальные ценности ЕС и отождествляют себя с ценностями «мира, безопасности и стабильности», «прав человека», «экономического процветания», «верховенства закона» и «индивидуальных свобод». 66% жителей Украины доверяют ЕС. 62% украинцев знают о финансовой поддержки ЕС, 46% из них считают эту поддержку эффективной¹. Не менее позитивно украинцы относятся к идее вступления в НАТО. Так, в 2019 году за вступление в НАТО высказались 56% (против - 44%)². Но позиция граждан ЕС отличается от позиции украинцев. Украинский центр «Новая Европа» в 2020 г. проводил опросы на тему восприятия Украины в странах ЕС. Примечательно, что за полноценное членство Украины в ЕС проголосовали лишь 11% опрошенных немцев, 13,8% французов, 18,6% итальянцев и 21,2% поляков. В целом в качестве полноправного члена ЕС Украину представляют 16,2% респондентов те. Даже меньше, чем в рамках нидерландского референдума об ассоциации с Украиной³. Неоднозначно развивается ситуация и в сфере экономики [2].

Хотя с 2014 года растет товарооборот с ЕС, изменения в структуре торговли незначительны. Украина по-прежнему торгует сельскохозяйственной продукцией, а закупает машины, оборудование и даже газ. При этом ЕС не спешит облегчить украинским товарам доступ на свой рынок. И довольно забавно, что государственная таможенная служба Украины сообщила о том, что именно Китай, а отнюдь не ЕС (хотя до этого ЕС все-таки выходил на первое место, около 40% торгового оборота), стал крупнейшим торговым партнером страны в 2020 году, при этом РФ осталась на третьем месте⁴.

<h1 id="text_content_item_20" id="text_content_item_20" class="docx-publication-h1">Европейский выбор Грузии </h1>

Грузия, как и Украина, также действует в рамках европейского вектора [1]. Так, глава грузинского МИД заявил о подаче заявки на членство в ЕС в 2024 г. Судя по опросам общественного мнения, проведённого Национальным демократическим институтом в начале 2020 г., вступление Грузии в ЕС поддерживают 80% грузинских граждан, а 74% опрошенных заявили о поддержке вступления страны в НАТО⁵.

Также Грузия подчеркивает, что ЕС – важный торговый партнер для нее (более 20% оборота). Но для ЕС Грузия важна не как торговый партнер, а с точки зрения решения вопросов безопасности. При этом представители Брюсселя продолжают заявлять о том, что все еще изучают потенциал Грузии и ее возможности для сотрудничества⁶. Особо показательно, что в 2020 г. крупнейшими торговыми партнерами Грузии стали Турция, Россия и Китай. В целом оборот с этими странами в прошлом году составил более 4,1 миллиарда долларов, т.е. около 40% от общего торгового оборота⁷.

<h1 id="text_content_item_23" id="text_content_item_23" class="docx-publication-h1">Заключение </h1>

Очевидно, что ни Украина, ни Грузия, хотя и подписали договоры об ассоциации с ЕС, не соответствуют ни одному критерию, согласно которым возможно вступление в ЕС, тем более с учетом территориальных конфликтов. В связи с этим всем ясно, что риторика вступления — это политическая игра, рассчитанная на давление на Брюссель, а также на собственный электорат, который сейчас должен участвовать в строительстве светлого европейского будущего. При этом стремление в ЕС сопряжено и идет параллельно с политикой включения в НАТО. По сути, в обществах Украины и Грузии эти два процесса рассматриваются как некое единое целое, необходимое для включения страны не просто в какую-либо из этих структур, но в целом в так называемый западный блок. При этом и ЕС, и НАТО вполне могут ограничиться неким привилегированным партнёрством разной степени и формата, предполагающим селективное участие этих стран, при этом обязанных выполнять все требования данных структур [3]. Таким образом, данные государства готовы играть роль буферной зоны вокруг России, реализуя чужие стратегии [4, 5]. Так что путь в сторону евроатлантического блока сам по себе приводит к сжиманию суверенитета и Украины, и Грузии.